«Самые сложные проблемы у банков будут с достаточностью капитала»

— По предположению экспертов, уже этой осенью российская банковская си­стема столкнется с новым витком проблем, вызванным либо кризисом плохих долгов, либо дефицитом ликвидности. По вашему мнению, такие сценарии реалистичны? И насколько наша банковская система устойчива к подобным шокам?

— Уверен, серьезных проблем с ликвидностью нынешней осенью не будет: основные трудности, связанные с дефицитом ликвидности, наша банковская система пережила в прошлом году. Безусловно, определенные проблемы у банков еще будут, но не столько с ликвидностью, сколько с достаточностью капитала. Конечно, всегда сохраняется вероятность действия факторов, которые могут вызвать обострение ситуации с ликвидностью, например, рост просрочки, отток капитала или, как было совсем недавно, падение цен на нефть, вызвавшее давление на рубль и необходимость продажи валюты Банком России для сглаживания колебаний курса. А продажа валюты вызывает изъятие рублевой ликвидности, что может обострять ситуацию в данной сфере.

Но нет никаких оснований полагать, что эти явления будут активно проявляться и носить глубокий и масштабный характер. Кроме того, в отличие от недавнего прошлого сейчас в стране сформирована достаточно зрелая система рефинансирования банков, которая уже показала свою способность существенного увеличения ликвидности. В общем, я убежден, что проблемы с ликвидностью при наших правильных действиях особого беспокойства вызывать не должны.

— А достаточность капитала?

— Эта проблема в предстоящий период может встать дей­ствительно остро, хотя запас прочности по соответствующему показателю высок. Сейчас достаточность капитала по банковской системе в целом составляет более 18% при нормативе 10%. Но подчеркиваю, это по банковской системе в целом. По отдельным банкам большой разброс, в том числе по крупным. У некоторых более 20%, а у ряда — чуть превышает 10%. А это значит, что при дальнейшем росте просрочки и формировании дополнительных резервов обязательно возникнут проблемы с достаточностью капитала и финансовой устойчивостью.

Вообще, есть определенные закономерности: в начале кризиса практически все банки сталкиваются с дефицитом ликвидности, эту же проблему могут переживать и предприятия. Постепенно эта проблема трансформируется в рост просроченной задолженности и ухудшение качества активов, что вынуждает банки формировать дополнительные резервы на возможные потери, а это, как правило, приводит к нехватке капитала и сокращению или отсутствию прибыли. Прибыль же сама по себе является серьезным источником увеличения капитала, и ее отсутствие ограничивает капитализацию. Сейчас мы находимся в той стадии, когда растут просрочка и резервы на возможные потери, причем растут существенными темпами. Впрочем, в последние месяцы, особенно в июне, темпы роста просрочки резко упали. В частности, за июнь просрочка в целом по кредитному портфелю выросла на 6,1%, по нефинансовым организациям — на 7,7%, а по физлицам — на 3,3%. А ведь были месяцы, когда просрочка росла на 19—20% в месяц. В результате на 1 июля 2009 года объем просроченной задолженности нефинансового сектора составил 613 млрд руб., или 4,8% к величине выданных кредитов, а по физическим лицам — 211 млрд руб., или 5,7%. Это много, но никак не катастрофично, и не 15—20%, которыми иногда оперируют некоторые наши коллеги.

— А чем все-таки можно объяснить разницу в цифрах Банка России по просрочке и оценках некоторых специалистов?

— Мы оперируем официальной отчетностью банков, сформированной по российским правилам. Они хотя и существенно приближены в последние годы к международным стандартам, но по ряду направлений, в том числе и по просроченной задолженности, отличаются от них. Для оценки различий мы сопоставили результаты просрочки, полученной по российской отчетности и по международным стандартам. У некоторых банков отличия оказались весьма заметные, у некоторых практически никаких. В ряде случаев просроченная задолженность, определенная по российским правилам, оказалась даже больше, чем по международным стандартам.

Различия по банкам в значительной степени обусловлены различиями в структуре кредитных портфелей и особенностями в стратегии поведения банков. Например, в кредитных договорах почти у всех банков предусмотрено их право при нарушении заемщиком обязательств по обслуживанию и возврату ссуды потребовать ее досрочного возврата в полном объеме. Одни банки этим правом практически не пользуются, другие, наоборот, используют очень активно. Естественно, у вторых увеличивается просроченная задолженность, так как при предъявлении такого требования к банку сразу вся ссуда попадает в просроченную задолженность. В целом же надо отметить, что в большин­стве случаев различия в применяемых правилах отчетности увеличивают размеры просроченной задолженности при оценках по международным стандартам. Однако это увеличение не столь существенно.

Некоторые специалисты, оперирующие различными цифрами по просрочке, говорят, что они делают досчеты по сравнению с отчетностью банков в связи с тем, что банки зачастую не показывают всю просроченную задолженность или сбрасывают с балансов проблемные ссуды, чтобы не портить отчетность и не формировать необходимые резервы на возможные потери. Кроме того, в декабре прошлого года мы приняли решение временно предоставить банкам возможность самим определять, как поступать с резервами на возможные потери при реструктуризации ссуд, хотя исходя из общего правила при этом надо бы было увеличивать резервы. Это привело к тому, что ряд банков пошли навстречу предприятиям и организациям и проводят реструктуризацию выданных кредитов. При этом, конечно, сдерживается рост просрочки и резервов. Кстати, мы во многих наших расчетах последнее обстоятельство учитываем, а для большей обоснованности оценок даже провели по этому вопросу специальное обследование. Таким образом, действительно есть некоторые факторы, которые приводят к различиям оценок. Вопрос в их масштабах и интерпретации.

— По текущей ситуации ясно. А что нас ждет в пер­спективе, например в конце года?

— За последний период мы провели много расчетов, включая стандартные стресс-тесты, которые делаются регулярно уже несколько лет, вначале в основном на ежеквартальной основе, а теперь ежемесячно, а также различные прогнозные расчеты по развитию ситуации в банковской сфере. Сложность для конечных выводов заключается в том, что действует много факторов, которые влияют на ситуацию, но которые труднопрогнозируемы. Банковская система функционирует не обособленно. Сегодня ее масштабы и взаимодействие с остальной экономикой таковы, что от работы банков во многом зависит ситуация в экономике в целом. Но, с другой стороны, и положение банков, их устойчивость определяются здоровьем предприятий и организаций, да и положением населения. Поэтому все, что влияет на экономику, воздействует и на банковскую систему. А это и цена на нефть, и платежный баланс, и финансовое положение предприятий, бюджет и т.д.

Если ничего не произойдет экстраординарного и те тенденции, которые сейчас складываются, в основном сохранятся, то наиболее сложные проблемы у банков будут, как я говорил в начале беседы, с капиталом, точнее с его достаточностью. Причем, на наш взгляд, если рассматривать банковскую систему в целом, то ничего очень опасного нет, просто достаточность капитала снизится с сегодняшнего уровня 18,4% примерно до 12%. И это весьма пессимистический вариант, в сценарные условия которого заложен рост просрочки выше, чем фактически он был в последние месяцы, а абсолютный размер резервов на возможные потери заметно превышает просрочку. При этом в расчетах не учитывалось возможное увеличение капитала частными инвесторами или государством, что обязательно происходит даже в трудное время. Однако в связи с большой дифференциацией положения дел в различных банках, в том числе крупных, реально ситуация будет несколько иной, и ряд банков без внешней поддержки сами выстоять вряд ли смогут, ведь уже сегодня у некоторых из них достаточность капитала находится в интервале от 10 до 12%.

- Что намечается предпринять в целях оказания поддержки банков в укреплении их капитальной базы?

— Я бы сказал, что не просто намечается, а уже делается. Приняты специальные законы и другие акты, которые направлены на рекапитализацию банков. Речь прежде всего идет о развитии механизма участия государ­ства в этом процессе. В частности, предусмотрено предоставление субординированных кредитов государством вместе с акционерами банков на паритетной основе. Если акционеры предоставляют банку средства (в размере до 15% собственного капитала), то в таком же размере субординированный кредит выделяет государство. Те банки, которые реализовали этот механизм, могут участвовать в следующей стадии, которая предусматривает предоставление средств частными инвесторами и государством уже в соотношении 1 к 3. Эти субординированные кредиты включаются в капитал второго уровня, который ограничен соотношением с основным капиталом, и у многих банков резервов для увеличения капитала второго уровня без увеличения основного капитала уже нет. Чтобы решить это проблему, ЦБ ввел некоторые изменения в действующие правила и предусмотрел возможность формировать до 15% капитал первого уровня специальными субординированными инструментами, предоставленными на срок не менее 30 лет. И, наконец, несколько дней назад был принят закон, предусматривающий возможность оплаты государством привилегированных акций банков облигациями федерального займа специального выпуска. Эти облигации могут быть использованы банками для рефинансирования в Банке России. Конечно, не все банки смогут воспользоваться этими инструментами. Но те банки, от деятельности которых зависит функционирование всей системы, получат государственную поддержку, а это повысит ее устойчивость и положительное воздействие на экономику.

- Поддержка капитала — это хорошо, но многие специалисты и банкиры говорят о том, что целесообразно не только пополнить капитал, но и очистить балансы банков от так называемых «плохих» активов, например, создав «плохой» банк, в который можно было бы передать эти активы в обмен на реальные деньги. Как вы относитесь к этой идее, тем более что некоторые страны пошли по этому пути?

— У нас в какой-то степени эта идея уже реализована, но только в отношении тех банков, которые были подвергнуты санированию. ВЭБ и Агентство по страхованию вкладов выкупили (в ряде случаев временно) у некоторых санируемых банков «плохие» активы, предоставив банкам денежные ресурсы. Такая операция приемлема.

Что касается распространения этого механизма на все банки, то я к таким предложениям отношусь очень сдержанно. Во-первых, нельзя все, что делается за рубежом, переносить на нашу почву, потому что очень разные условия. Во-вторых, зарубежные специалисты сами очень неоднозначно относятся к тому опыту, который имеется в этой сфере. Наконец, «плохие» активы у нас и в ряде других стран — это очень разные активы. У них под «плохими» активами, как правило, понимаются вполне нормальные активы, например недвижимость или биржевые бумаги, цена которых упала из-за кризиса. У нас зачастую это действительно плохие активы без всяких кавычек. Это кредиты, выданные фирмам, которые их никогда не вернут, это «ценные» бумаги, за которыми нет ничего реального, это начатые стройки (часто собственниками банка или связанными с ними структурами), которые неизвестно когда будут и будут ли вообще доведены до ума, и т.д. И, кроме того, такого рода процедуры чрезвычайно опасны своей коррупционностью. На мой взгляд, все это нам сейчас не подходит, хотя банку не всегда сподручно заниматься непрофильным бизнесом. Если у государства будут свободные средства, то более рационально, на мой взгляд, использовать их на прямую поддержку банков по их капитализации, а также через более широкое осуществление уже принятых мер по улучшению ситуации в экономике, стимулированию конечного спроса, субсидированию части процентной ставки по кредитам, включая ипотеку для семей, нуждающихся в жилье, и особенно на гарантии по банковским кредитам предприятиям, выпускающим востребованную и высокотехнологичную продукцию.

— Сколько банков, по вашим оценкам, мы не досчитаемся в России из-за нынешнего кризиса?

— На 1 июля в стране было 1083 кредитные организации, имеющие право на осуществление банковских операций. Из них 1035 банков и 48 небанковских кредитных организаций. В обычные годы отзывается 30—40, иногда до 50 лицензий на осуществление банковских операций. В прошлом году, например, было отозвано 35 лицензий. В этом году уже отозвано почти столько же — 30. Никто, конечно, не составляет планы по отзыву лицензий. Законом определен четкий перечень оснований, когда Банк России может или должен отозвать лицензию. Мы строго этим руководствуемся.

Очень часто задают вопрос о том, сколько же у нас должно быть банков? Мне представляется, что этот вопрос немного риторический. На него ответ должен дать рынок, ситуация в экономике и банковской системе. Примеры других стран показывают, что развитые банковские системы могут действовать при различном числе банков. Например, в США некоторое время назад банков было чуть ли не на порядок больше, чем у нас, да и сейчас их более 7 тыс. В Великобритании, которая имеет одну из самых развитых банковских систем в мире, число банков примерно в три раза меньше, чем у нас. В то же время нельзя не отметить общей тенденции к консолидации банковского капитала. На мой взгляд, учитывая нашу историю создания банков, легкость, с которой это когда-то делалось, нам нужна не только значительная капитализация банковской системы, но и ее консолидация. Однако из этого не вытекает, что надо силовыми методами сливать банки и необоснованно отзывать лицензии. Надо создавать условия для консолидации, упрощать соответствующие процедуры, что мы пытаемся делать в последний период. Что касается числа ото­званных лицензий, то, конечно, их в этом году будет раза в два, а может быть и в 2,5—2,8 больше, чем в прошлом. Часть банков уйдет из-за проблем с достаточностью капитала, неспособностью выполнять свои обязательства, другие лишатся лицензии из-за нарушений закона о противодействии легализации преступных доходов, кого-то подберут более крупные игроки. Этот процесс идет, и это нормально.