«Критичными технологиями с нами делиться не могут, но кое-что могут и упустить»

— Зачем «Роснано» венчурные фонды — что они могут дать такого, что не в силах сделать сама госкорпорация?

— России необходима система финансов, которая позволит вести проекты на всех стадиях. Первое звено финансовой цепочки — бизнес-ангелы, затем идут посевные фонды, венчурные, стратегические и, наконец, биржевой сектор. Мандат «Роснано» — это крупные сделки. Однако наша задача не просто заработать на проектах, но и поднять наноиндустрию в России. Поэтому нам нужно создать полную финансовую цепочку. В процессе создания у нас посевные, венчурные и стратегические фонды.

Биржевой сектор уже сформирован — это специализированная площадка на ММВБ. При ее создании мы учли лучший мировой опыт. Проект будет состоять из трех частей: классическое IPO компаний, сегмент размещения для квалифицированных инвесторов и особый сегмент стартапов.

— Также у компании есть планы по созданию фонда на 1 млрд долл., 50% капитала которого обеспечит «Роснано»...

— Да, это очень важный элемент финансовой цепочки, но пока никакой информации о нем не разглашаем.

— Венчурные инвесторы часто жалуются на дефицит хороших проектов в сфере нанотехнологий в России?

— Проектов, которые упакованы высококачественно, у которых есть внятная бизнес-модель и толковые топ-менеджеры, в России единицы. Немало хороших проектов требуют «упаковки». Если в проекте есть некий коммерческий потенциал и что-то с приставкой «нано», то мы обязаны его отработать. Необходимо максимально снизить все риски, провести полный комплекс исследований, аудит со стороны консалтинговых компаний. Венчурные фонды такого позволить себе не могут.

Мы диверсифицировали свой портфель проектами из-за рубежа — в них мы инвестируем на тех же условиях, что и в России. Например, вложились совместно с «Онэксимом» в разработку по светотехнике нового поколения финской компании Optogun. Также вместе с «Реновой» будет создано СП по производству солнечных модулей на базе технологии «тонких пленок» швейцарской Oerlikon Solar. Наши фонды финансируют создание производства на территории России.

— А с кем из аудиторов вы сотрудничаете?

— Для оценки крупных проектов мы привлекаем «большую четверку» (Ernst & Young, Deloitte, PWC, KPMG). Это ведь еще и требования соинвесторов, а также имиджевый момент: мы часто отличаемся от венчурных фондов, которые не готовы тратить на аудит серьезные деньги.

— Какие проекты интересны венчурным фондам с участием вашего капитала?

— Если мы переводим деньги в фонды, то мы их отдаем под управление, и уже управляющая компания будет принимать решения о конкретных инвестициях.

— Можете ли вы расширить спектр вложений, выбрав, например, проекты в сфере IT, телекоммуникаций и т.д.?

— Наш главный критерий — наносоставляющая должна формировать высокую добавленную стоимость конечного продукта. К примеру, у вас есть ткань и есть нанопокрытие — произвести и то и другое стоит дешево. Нанопокрытие составляет всего 5% себестоимости конечного продукта. Но одежда из такого материала будет стоит дорого, а нанопокрытие обеспечит норму рентабельности в 200%. Потому что вы продаете не ткань и нанопокрытие, а водоотталкивающий эффект. Вот такой эффект и является для нас ключевым.

Также нам интересны проекты, поддерживающие нанотехнологии. Мы внимательно смотрим на начинания, критичные для использования в «нашей» индустрии. Но их мы и не будем называть «нано». Будущее нанотехнологий в стране зависит не только от того, сколько мы проектов проинвестируем. Важно, чтобы запустился механизм самовоспроизводства проектов в индустрии.

— Насколько продукция проектов «Роснано» может быть востребована за рубежом?

— У нас практически все проекты имеют экспортный потенциал. Это одно из главных требований с нашей стороны. Наш целевой показатель по экспорту — 20—25% выручки компаний, в ряде проектов этот показатель существенно выше.

— В прошлом году глава «Роснано» Анатолий Чубайс ездил за рубеж изучать опыт других государств в наноиндустрии. Что из этого опыта удалось переложить на российскую почву?

— Действительно, г-н Чубайс активно общался с представителями из-за рубежа. Когда создавалась госкорпорация, были привлечены люди, хорошо знакомые с опытом зарубежных инвестиций. Сейчас все это используется в тех моделях, которые мы пытаемся применять. Это касается и материальной инфраструктуры — создание технологических кластеров в регионах и нашей модели фондов. К примеру фонд, созданный совместно с DFJ и ВТБ.

— До кризиса инвесторы из России сетовали на трудности с покупкой высокотехнологических активов за рубежом — для Запада это был вопрос политики. «Роснано» же заявляет о планах по инвестированию в зарубежные технологии. С наступлением кризиса ситуация поменялась и Запад стал более лояльным к инвестициям в России в высокие технологии?

— Сейчас, когда западные рынки лихорадит, у нас есть хорошая возможность инвестировать в зарубежный хай-тек. Критичными технологиями с нами делиться не могут, но кое-что могут и упустить. Государства, конечно, менее настроены на диалог, но физическим лицам и компаниям выгодно «продаться» по максимуму. К сделкам мы готовимся уже сейчас — с рядом компаний ведутся переговоры. Их названия пока не разглашаются, могу лишь отметить, что речь идет о проектах в сферах микроэлектроники, солнечной энергетики и экологических технологий. Наш совместный с DFJ фонд после регистрации может выйти на первые сделки через полгода.

— «Роснано» в отличие от обычных коммерче­ских компаний несет еще и общественную нагрузку. Не мешает ли такая нагрузка коммерческой эффективности госкорпорации?

— В нашей проектной корзине есть технологии, имеющие значительный социальный вес. Так, проект по онкологии имеет длительный срок реализации, консервативную доходность, но если пересчитать его в число вылечившихся людей и перевести на бюджетный эффект, то можно прикинуть, сколько они произведут добавленной стоимости. Таким образом, «Роснано» при любом случае ищет выгоду. Но таких проектов у нас мало, а львиная доля — это коммерческие проекты, ориентированные на хорошую отдачу.

Отдельная статья стратегии — региональная политика. Москва и Санкт-Петербург всю наноиндуст­рию не потянут, мы не сможем достичь запланированного объема наноиндустрии в 900 млрд руб. А в регионах есть хорошие проекты — например, в Казани, Томске, Новосибирске, Перми и т.д.

— В октябре в Москве состоится Второй международный форум по нанотехнологиям. Насколько успешным был опыт первого форума и что ожидаете от второго?

— Первый форум был в прошлом году и собрал более 9 тыс. человек. На нем бизнесменам можно было ознакомиться с мировыми и отечественными проектами в сфере нанотехнологий. Мы наблюдали активный интерес к формирующейся российской наноиндустрии. Надеемся, что Второй международный форум по нанотехнологиям, который пройдет в Москве 6—8 октября, привлечет не меньшее количество участников. В этом году в рамках форума пройдет выставка, в которой примут участие около 300 компаний из России и из-за рубежа.

Источник: РБК daily